Порой удавалось побыть вдвоём, вдали от лагеря, детей, других вожатых. Или же у детей тихий час - который, на деле, скорее, громкий - или же мы отваживаемся самостоятельно распорядиться своим временем и уйти за пределы лагерной поляны просто по своему желанию. Переходишь условную, мысленно нарисованную черту между лагерем и внешним миром, и насыщаешься разницей этих двух атмосфер, контрастом между ними. За "чертой" - тишина, нарушить которую может либо пролетающая мимо пчела, либо мы.
Мы идём по протоптанной полевой дороге, вокруг нас - ромашки, и как тут удержаться от детских гаданий. Безжалостно срываю цветочек с густо насаженными лепестками и начинаю гадать: "Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, любит, не любит, плюнет, поцелует..."
"Поцелуешь!" - говорю я своему спутнику.
Он, в свою очередь, принимается к гаданию, и вскоре сообщает мне результат. Говорит мне про меня: "Любит."
Молчу в ответ, пытаюсь скрыть улыбку, пойти впереди него, а не наравне, чтобы ему вдруг не показалось, что я слишком довольна ответом ромашки.